Городская волна
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Новосибирские
новости
Настрой город для себя

Милый город

Город Локтя

Город в лицах

Городская история

Сделано в Новосибирске

Полезный город

Городской треш

Сбросить
Городская волна
Все материалы
Подписывайтесь:

Владимир Лемешонок: «Я не умею отдыхать, абсолютно мне это неинтересно, скучно»

Заслуженный артист России Владимир Лемешонок — в гостях «Вечернего разговора о жизни замечательных новосибирцев» на радио «Городская волна» (101,4 FM). Его называют «Человеком-театром», «человеком-легендой», элитарным, интеллектуальным артистом. Eго считают одним из сильнейших актёров российской провинции. Несмотря на это, он работает в Новосибирске и большую часть жизни — в театре «Красный Факел».

Регина Крутоус
Регина Крутоус
15:57, 30 января 2018

Регина Крутоус: Здравствуйте, у микрофона Регина Крутоус и гость «Вечернего разговора о жизни замечательных новосибирцев» — заслуженный артист России Владимир Лемешонок.

Досье. Владимир Лемешонок. Заслуженный артист России. Родился в 1956 году. Окончил Новосибирское театральное училище в 1975 году. С 1983 года — актёр театра «Красный факел». Сыграл более 70 ролей, есть работы в кино. Дипломант Высшей Национальной театральной премии «Золотая маска». Награжден медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» первой и второй степени, многократный лауреат премии Новосибирского фестиваля-конкурса «Парадиз», одну из которых получил за театральную критику.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, здравствуйте, я очень рада вас видеть у нас в гостях.

Владимир Лемешонок: Здравствуйте. Взаимно.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, вы родились в творческой семье, ваш папа — актёр «Красного факела», народный артист России Евгений Лемешонок, мама — театральный критик. В вашей судьбе всё было предопределено?

Владимир Лемешонок: Видимо, да Я вырос в театре фактически. Актёрские дети многие сейчас у нас по театру бегают: маленькие Франки, маленькие Болоневы, маленькие Майбороды. И я был такой же в своё время — маленький Лемешонок.

Владимир Лемешонок
Владимир Лемешонок. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Регина Крутоус: Я знаю, что вы родились не в Новосибирске.

Владимир Лемешонок: Родился в Таджикистане, в городе Ленинабаде, которому теперь опять вернули прежнее название. Но жил я там недолго, видимо, не больше года. Потом меня привезли, и всю жизнь я, конечно же, живу в Новосибирске.

Станиславский говорил, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, только лучше. Вообще-то это лукавство, на самом деле. Конечно, играть желательно хорошо всегда: просто выйти на сцену и хорошо играть — так, в принципе, хочется, но не всегда получается.

Регина Крутоус: Помните ли вы, когда впервые встретились с театром? Как это было и когда?

Владимир Лемешонок: Это сложно сказать. Меня, наверное, родители в театр брали с собой, может, отец меня брал с собой, когда мама была занята. Наверняка ещё маленьким был в театре.

Первое впечатление, наверное, «Чипполино» в ТЮЗе, очень хороший был спектакль, замечательные были артисты: Гарина, Гарин, Евгений Семёнович (Лемешонок — прим. «НН») играл принца Лимона, Виктор Сергеевич Орлов — мощный артист — Помидора. В общем, это была такая сильная сказка безо всяких скидок на ТЮЗ, детей, тогда так и было: ведущие артисты играли все эти роли, это было очень серьёзно. Они очень смешили друг друга всё время, я-то изнутри это всё видел, весело.

Регина Крутоус: Для детей, наверное, ещё сложнее играть?

Владимир Лемешонок: Да, Станиславский говорил, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, только лучше. Вообще-то это лукавство, на самом деле. Конечно, играть желательно хорошо всегда: просто выйти на сцену и хорошо играть — так, в принципе, хочется, но не всегда получается.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, когда к вам пришло понимание того, что «да, я актёр»?

Владимир Лемешонок: Оно окончательно не пришло ко мне до сих пор. Да, абсолютно без всякого кокетства могу сказать, что к этому пониманию я иду и думаю, что буду идти всю свою сознательную жизнь. Так что я в пути.

Регина Крутоус: А расскажите о своём творческом пути? В 1975 году вы окончили Новосибирское театральное училище. Почему выбор пал именно на это учреждение?

Владимир Лемешонок: Никакого выбора не было, и учился очень плохо. В восьмом классе мне сказали, что либо ты уходишь, либо мы тебя на второй год оставим. И никакого варианта, куда деться, кроме театрального училища, у меня не было. И тогда я встретился с главным режиссёром «Красного факела» Чернядевым Константином Саввичем, которого считаю своим главным педагогом всю жизнь. Он набирал курс, он со мной поговорил и решил, что меня можно взять. И я после восьмого класса 15-летним человеком (там все были постарше, после десятого класса) пришёл в театральное училище.

факел.jpg
Театр «Красный Факел». Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Регина Крутоус: А никогда не было желания покорить столицу?

Владимир Лемешонок: Видимо, это неизбежная такая штука, когда-то такое мелькает. Когда я выпускался, у нас председателем комиссии была народная артистка Козырева из театра Маяковского, тогда очень знаменитая артистка, в кино снималась, хотя не очень много, театральная актриса была очень крупная. И она посмотрела дипломные спектакли и тогда ещё кому-то сказала, мне потом пересказывали: «Этого мальчика я могла бы устроить в любой московский театр». Потом шла речь о том, чтобы я приехал и поступил сразу на третий курс в ГИТИС, она была деканом актёрского факультета. А я ничего этого не сделал, потому что к этому времени мне так осточертело учиться, и я хотел работать в тетатре, и я подумал: «Опять учиться?», и так это мимо прошло.

Регина Крутоус: Не жалеете?

Владимир Лемешонок: Во-первых, глупое занятие — жалеть. Ни о чём, конечно, я не жалею, но могу предположить, что Москва — это такие страшные жернова, что там могло произойти всё, что угодно. Всё-таки самое ценное в моей жизни творческой то, что я сыграл много очень хороших ролей. А получилось бы так в Москве? Совершенно неизвестно.

В Москве можно ведь прожить очень малоинтересную творческую жизнь. Стать видным артистом и получать яркие интересные роли — это далеко не всем удаётся. Даже здесь не всем удаётся, а в Москве всё это сложнее в десять тысяч раз, так что жалеть не о чем.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, кто больше всего повлиял на ваше актёрское становление?

Владимир Лемешонок: Мой педагог Константин Саввич Чернядев очень повлиял. Он уже ушёл из жизни. Ещё у меня были педагоги — Лазарь Тимофеевич Левин, Александр Николаевич Левит, Валерий Николаевич Харитонов — это все хорошие артисты «Красного факела». Конечно, повлиял мой отец Евгений Семёнович Лемешонок, которого я всё время наблюдал в работе изнутри и снаружи, видел, как он учит роли, и видел, как всё это сложно и непросто. И как неоднозначно и сложно складываются взаимоотношения внутри театра и судьба вообще актёрская, и распределения ролей все эти ужасные, когда человек подходит и хочет там себя увидеть, а видит себя не вверху, а в самом низу. Всё это очень действует на нервы, это всё сложно, и всё это я знал и видел.

Моя мама, конечно, огромное значение имела, она была умным человеком, и очень хорошо знала театр. Она писала о театре.

Много, кто повлиял. Безусловно, Иннокентий Михайлович Смоктуновский, который был кумиром, был просто богом для меня в то время, когда я учился в театральном училище. И Джек Николсон, и Жерар Депардье, и так далее...

Мне просто для того, чтобы как-то выживать, нужно приходить в театр, чтобы было, что играть, чтобы было, что репетировать.

Регина Крутоус: Что запомнилось из студенчества больше всего? Весёлое время было?

Владимир Лемешонок: Да, это было очень весёлое время: разгульное и бесшабашное. Пили портвейн, в то же время репетировали, мечтали о ролях, самостоятельно работали, были интересные роли в дипломных спектаклях, этюды. Любопытное было время. Это было так давно, что я сейчас вспоминаю, как будто сквозь туман проступает что-то.

Конечно, это было весело очень. Было весело и печально, были ужасные проблемы, были нервные срывы всякие, не получалось что-то. Я вообще человек, склонный к депрессиям, очень тяжело всегда переживал малейшую неудачу или то, что мне казалось неудачей. Я всегда был самым беспощадным критиком самого себя и до сих пор остаюсь.

2_IbTrAVmWg.jpg
Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Регина Крутоус: Я знаю, что после училища вы не сразу пришли в «Красный факел».

Владимир Лемешонок: Да, я пришёл в ТЮЗ. Меня пригласили в ТЮЗ, я просто ещё на третьем курсе играл большие роли в ТЮЗе и поэтому, естественно, я пришёл в ТЮЗ, но я проработал там один сезон, меня забрали в советскую армию, и я два года служил в армии. А из армии я уже вернулся в «Красный факел».

Регина Крутоус: Вы помните ваши первые роли? Как вы с ними справлялись?

Владимир Лемешонок: А я не знаю, что считать первыми ролями. Первые роли — это дипломные спектакли мои в театральном училище? Или первые роли — это те, что на сцене? На сцене были такие роли, где два слова пискнул и всё, вот и вся роль. В какой-то сказке играл, какого-то евнуха играл, какое-то дерево играл в какой-то сказке. Потом начались волки, молодые артисты участвуют в сказках очень часто. Не только в ТЮЗе, но и в «Красном факеле» я, по-моему, трёх волков сыграл в разных сказках — из волка в волка.

Регина Крутоус: Вы сами какую роль считаете первой?

Владимир Лемешонок: Наверное, была такая пьеса — «Гнездо глухаря» Виктора Розова, знаменитая пьеса, очень острая по тем временам, такая прямо пограничная. Спектакль шёл десять лет с аншлагами, и люди приходи и говорили: «Идите, идите, посмотрите, а то не сегодня-завтра снимут спектакль». И там был такой персонаж, такой молодой розовский мальчик, который не принимал эту действительность, восставал против этого уклада. А там отец — большой министр, у него большая квартира, и он бесконечно далёк от множества простых людей. Сын всё это видит и протестует по-своему.

С этих розовских мальчиков всё и началось. Это было первая серьёзная роль. А потом Розов написал пьесу «Кабанчик», в которой этот мальчик стал чуть постарше. Его я тоже сыграл. В то время это был совершенно я. Сейчас скажи и непонятно, о чём я говорю, а вот лет 20, тем более 30 назад розовские мальчики — это было совершенно ясно, о чём идёт речь, это такие «гамлеты» советских времен.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, у вас есть опыт работы в кино. Расскажите о нём?

Владимир Лемешонок: Да, не очень успешный. Я очень люблю кино и многих киноактёров наших и не наших, я учился у них многому. А сам столкнулся с тем, что я никак не мог пройти кинопробы, как следует: камера меня закрепощала, я был плохой на пробах, я был ужасный. Потом переживал страшно, потом вообще стал отказываться, просто отказывался, потому что это такое тяжёлое переживание, бесполезное и бессмысленное, не проходил пробы.

Когда в Питере я сыграл пару небольших ролей в сериалах без всяких проб, то это было уже легче. Я не мог через это перешагнуть, что я должен кому-то что-то доказывать, что я должен понравиться, и это меня совершенно закрепощало, и бесполезно. Я пробовался и у Хотиненко, и у Прошкина — у известных режиссёров — ничего из этого не получилось. Так что кино у меня есть, я появлялся, можно сказать, в кадре, в каких-то сериалах, ничего собой не представляющих, никакой художественной ценности не имеющих, и поэтому кино серьёзной роли в моей жизни не сыграло.

Регина Крутоус: А то, что ваша семья — театральная, вам помогало жизни? Или, наоборот, мешало?

Владимир Лемешонок: И то, и другое. Очень много было в начале предубеждений вокруг меня, что я в училище якобы по блату поступил, что я папин и мамин сын, и поэтому я бездарь. И через это надо было проходить. Сейчас я это вспоминаю с юмором, но вы спросили, и я помню, это были тяжёлые моменты, очень тяжёлые. Я ожесточался, переживал мучительно, потому что я человек самолюбивый, болезненно очень реагировал.

С другой стороны это мне, конечно, помогало, потому что я знал театр с раннего детства, я знал его и с той, и с другой стороны, и, наверное, в этом был свой смысл. Но, с другой стороны, мне надо было постоянно доказывать, что я Лемешонок сам по себе, а не потому, что я сын Лемешонка и Рубиной.

Регина Крутоус: Театральная династия Лемешонков продолжается?

Владимир Лемешонок: Продолжается. Мой сын — выдающийся театральный художник, я это без всякого юмора говорю. Я даже считаю, что уже тот период, когда он был моим сыном, прошёл, и теперь я отец своего сына.

Регина Крутоус: То есть, ему не приходилось ничего никому доказывать?

Владимир Лемешонок: Ему, конечно, не приходилось делать так, как мне, потому что он же артистом не стал, он выбрал другой путь. И ему не надо было ничего преодолевать в этом смысле. Хотя, наверное, тоже что-то подобное было, потому что он тоже Лемешонок, но это не так, как со мной. Сейчас он замечательный сценограф, работает по всей стране, всё время в разъездах.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, было ли у вас желание в сложные периоды сменить профессию?

Владимир Лемешонок: Нет, никогда. Опыт жизни показал, что, оборачиваясь назад, я понимаю, что никогда ничем другим я не хотел бы заниматься. Наверное, пришлось бы, если бы судьба заставила.

Бывают такие жестокие повороты судьбы, когда человек лишается профессии в силу разных обстоятельств. Слава Богу, меня это пока миновало. А по собственному желанию нет, никогда.

лемешенок владимир.jpg
Регина Крутоус и Владимир Лемешонок. Фото: Павел Комаров, nsknews.info 

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, несмотря на то, что Новый год встретили, отпраздновали, мы продолжаем подводить итоги года прошлого. С каким багажом вы подошли к 1 января?

Владимир Лемешонок: Не знаю, с каким особенным багажом. Из того, что было перед Новым годом самое сложное и серьёзное — это спектакль в Старом доме «Перед заходом солнца». Это очень сложная работа, очень тяжёлая и поэтому, видимо, очень полезная. Я не думаю о том, успешная ли она, хорошая или плохая, но она мне очень тяжело даётся, не далась даже, а даётся каждый спектакль буквально. Я его боюсь просто, и мне стоит немалых усилий каждый раз шагнуть на сцену, чтобы начать это. И поэтому я считаю, что это очень важная и ценная для меня работа, потому что я совершаю какую-то мощную работу над собой.

Регина Крутоус: Кстати, в одном из интервью режиссёр Антон Маликов сказал: «Этого спектакля бы здесь не было, если бы в городе не было Лемешонка». Чем вас привлекла эта работа? Именно работой?

Владимир Лемешонок: Мне позвонила директор театра и сказала, что меня приглашают сыграть Маттиуса Клаузена в пьесе «Перед заходом солнца». От таких ролей в моем возрасте не отказываются, эта роль — подарок. Это роль, которую играли всегда великие артисты. Роль, которая вообще в советском театре существовала только для того, чтобы большому артисту в какой-то зрелый период жизни было, что сыграть. Я, конечно, был очень рад, что мне предложили такую роль, это великая роль мирового репертуара. Как можно отказаться?

А потом выяснилось, что сыграть мне пришлось далеко не то, что играли, скажем, Николай Симонов или Кирилл Лавров. Пьеса оказалось другой, сильно переработанной. У нас вокруг спектакля был целый круг специалистов из института Гёте, и люди, которые получше меня в этом разбираются, говорили, что наш вариант вообще ближе к Гауптману.

Гауптман не дописал эту пьесу, пьеса рождалась в муках, он писал её на склоне лет, морально и интеллектуально израненный, разочаровавшийся во многих своих идеалах. Там фашизм сыграл свою роль: всё, что происходило, страшно по нему ударило, и, в общем, эта пьеса — плод каких-то тяжёлых, мучительных раздумий и состояний, а Макс Рейнхардт, знаменитый немецкий режиссёр, когда-то приспособил её так лихо к сцене и сделал из неё мелодраму. У Гауптмана всё сложнее, противоречивее, на самом деле, и мы пытались идти в эту сторону. Спектакль получился в результате очень сложным и трудно считываемым, и я понимаю, что он может очень не нравиться, казаться странным и непонятным. 

Он, скорее, смотрит на человека изнутри: то, что происходит там — это история внутри человека. Насколько это считываемо зрителем, я не знаю. Боюсь, что многое там, видимо, не считывается. Спектакль вообще не рассчитан на лёгкое понимание, и он сейчас формирует своего зрителя. Полного зала на нём не будет, но зато будет некоторое количество людей, которые будут это смотреть, подпадать под эту магию. Он такой психоделический. Это спектакль, который как бы гипнотизирует больше, чем информирует.

Регина Крутоус: Какая внутренняя работа стоит за созданием актёрского образа и характера? Легче играть героя, который похож на вас?

3-я фото.jpg
Автор биографии Яна Колесинская и Владимир Лемешонок. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Владимир Лемешонок: Это сложная вещь. Я не могу похвастаться таким знанием себя до сих пор и думаю, что и до гробовой доски не буду. Слишком это запутанная штука — человек, в том числе и я сам, чтобы сказать, кто похож на меня, а кто не похож на меня. Ни разу не сталкивался с ролью, которая была бы жутко, совершенно не похожа на меня. Обязательно что-то там наковыряешь внутри себя для этой роли, потому что человек — противоречивое существо, в нём много чего намешано, поэтому интересна просто хорошая роль. Похож он на меня или нет — это дело относительное.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, в таком случае, как роли влияют на вашу жизнь, на ваш характер?

Владимир Лемешонок: Прежде всего, видимо, легче всего говорить о самой практической стороне. Когда у меня есть роли, я чувствую себя живым и нужным, и тогда все мои переживания, которые всё равно остаются при мне, не так тяжело переживаются. Сам факт того, что у меня есть роли, и мне их дают, и, значит, я нужен в театре, примиряет меня в какой-то степени с действительностью, смягчает удары. Это самое главное.

Регина Крутоус: То есть, ваша работа — это такое самоисцеление?

Владимир Лемешонок: Да. Действительность, на самом деле, я воспринимаю вообще-то часто, может быть, слишком часто как такую доску, утыканную гвоздями, и моя работа — это такой слой ваты, который между мной и этой доской, об которую меня бьёт. И, если роли есть, всё равно до гвоздей достаю, но не так страшно.

Регина Крутоус: Любите ли вы работать с молодыми актёрами? Я знаю, среди них есть и ваши ученики.

Владимир Лемешонок: Я очень люблю молодых артистов. У нас прекрасные молодые артисты, недавно пришли ещё двое совсем молодых артистов. Я только что смотрел их дипломные спектакли и вручал им дипломы. Я не был их педагогом, просто был председателем комиссии. Есть и мои ученики — Ахмедзянова, Богомолов. Они замечательные, очень талантливые ребята, и я у них учусь.

Никакого выбора не было, и учился очень плохо. В восьмом классе мне сказали, что либо ты уходишь, либо мы тебя на второй год оставим. И никакого варианта, куда деться, кроме театрального училища, у меня не было.

Регина Крутоус: Чему?

Владимир Лемешонок: Они сегодняшние люди, а я всё-таки в значительной степени вчерашний человек. Я стараюсь быть сегодняшним, но я думаю, что они мне очень помогают быть сегодняшним человеком, быть как можно меньше вчерашним и как можно больше сегодняшним.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, расскажите о вашем главном достижении в профессиональном плане? Есть то, чем вы гордитесь?

Владимир Лемешонок: Я вообще как-то к этому слову «гордость» очень скептически отношусь. Ничем я особенно не горжусь и никаких особенных достижений за собой не числю. Я каждый раз думаю, удастся ли мне сегодня или завтра более-менее удовлетворительно сыграть роль, вот и всё.

Роли я ценю не потому, насколько они были успешными, и я получал какие-то призы за них, а по тому, насколько они были трудными для меня тогда. Это такие роли, которые заставляют тебя куда-то карабкаться в самом себе, как-то тебя продвигают просто потому, что они очень сложные, и ты совершаешь какую-то работу.

Регина Крутоус: То есть, вы не мерите свою жизнь такими категориями, как успех, признание, карьера, деньги?

Владимир Лемешонок: Это гарнир. Без этого, без каких-то тёплых слов, без призов было бы тяжело, но это не главное. Главное — это как у Пастернака: быть живым, живым и только, живым и только до конца. Депардье говорит: «Тот, кто меня хорошо знает, он знает, что мне не важен ни успех, ни слава, а мне важно быть бонвиваном, то есть, очень живым».

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, у вас есть ряд престижных наград. Например, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» первой и второй степени. Вы — дипломант Высшей Национальной театральной премии «Золотая маска», Заслуженный артист России. Вы входили в жюри Национальной театральной премии «Золотая маска». Это ведь признание.

Владимир Лемешонок: Нет, я не жалуюсь. Я даже часто думаю, что я не стою той карьеры, которая в результате у меня сложилась. Я же очень критически к себе отношусь, поэтому иногда бываю даже удивлён, думаю: «Смотри-ка, я такой уважаемый человек, а с чего?»

Регина Крутоус: Как же так? Вы сыграли более 70 ролей, вас называют «человеком-театром», «человеком-легендой», элитарным, интеллектуальным артистом, самым сильным актером из провинции, словом, можно бесконечно перечислять. А сами себя вы бы как охарактеризовали?

фото лемешонок.jpg
Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Владимир Лемешонок: Конечно, подо всем этим подписаться не могу. Это только нескромный дурак мог бы под этим подписаться. Это прекрасно, это подарок, что про меня так говорят. Это замечательно. Меня это радует, но я же не могу под этим подписываться. Я бы сам про себя не стал такое говорить. Я просто живу, работаю, очень часто разочаровываюсь, в себе, прежде всего, потом опять как-то выкарабкиваюсь, так как-то живу, и хочу только одного: чтобы мне продолжали давать роли, чтобы я был нужен. Потому что мне очень страшно.

Всё-таки возраст — такая вещь, театр очень жестокая машина, а ещё театр — это дело молодых, и когда ты начинаешь стареть, просто за тобой как тень какая-то идёт. Это страх того, когда тебе вежливо будут улыбаться, но в услугах твоих перестанут нуждаться. И это самое ужасное, потому что тогда я погибну. Мне просто для того, чтобы как-то выживать, нужно приходить в театр, чтобы было, что играть, чтобы было, что репетировать. 

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, кто выступает в качестве критика вашего творчества? Точнее даже так: к критике кого вы прислушиваетесь? Или вы сам себе — главный судья?

Владимир Лемешонок: Главный критик я сам себе, конечно. Очень давно, когда я был молодым совсем артистом, довольно беспощадным критиком была моя мать. Она была театральным критиком и, в том числе, была очень жёстким критиком меня и моего отца. Она была страшно принципиальным человеком и иногда говорила очень тяжёлые вещи.

Регина Крутоус: Не щадила?

Владимир Лемешонок: Иногда не щадила совсем. Бывало и так. Вообще отношение к критикам — сложная штука. Очень сложно и трудно не обижаться, не раздражаться, не злиться, когда тебя критикуют. А когда тебя жёстко критикуют — очень трудно это преодолеть. Критика — это же не просто ругань, это же разбор. И нам всем всегда хочется, чтобы это был разбор, а иногда это ругань. С чего? Зачем столько злобы? Но иногда прочитаешь, переживаешь какое-то время, а потом спустя год-два замечаешь, что это провело в тебе какую-то работу и оказалось в чем-то полезным.

Когда ослабевает накал страстей, вдруг какое-то зерно куда-то попадает и помогает. Так что взаимоотношения творческого человека и критика — это очень сложные взаимоотношения, отягощённые нашими страстями человеческими, которые трудно преодолевать.

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, актёр — публичная профессия, вас уже наверняка узнают на улицах. Какое при этом возникает желание: открыться людям или спрятаться от них?

Владимир Лемешонок: Когда меня узнают на улице, когда говорят хорошие слова, пусть на миг, но я бываю счастлив. Это прямо как будто ты тонешь, а тебе протягивают какую-то ветку, ты зацепился, и тебя вытаскивают из болота. Это очень приятно. Наверное, так же, как когда подходишь к распределению и видишь, что ты получил какую-то прекрасную роль. Это может быть так же ценно, не менее ценно, когда тебе просто сказал незнакомый человек, что смотрел спектакль, и он ему понравился. Это бесценно абсолютно. Я понимаю, что есть люди широкой известности, которые, наверное, уже этим объелись, им действительно это уже в тягость. Я понимаю это вполне. Я совсем не такой человек. Моя известность достаточно узкая, локальная, поэтому я не объелся, поэтому мне это очень приятно и очень помогает жить.

GDOz1vAeLn8.jpg
Регина Крутоус. Фото: Павел Комаров, nsknews.info

Регина Крутоус: Владимир Евгеньевич, какое место в вашей жизни занимает дружба? Вы можете сказать, что у вас есть настоящие друзья?

Владимир Лемешонок: Дружба — очень сложная штука. Я думаю, что, наверное, дружба, по большому счёту, должна проверяться какой-то трагедией, когда вдруг ты действительно понял, что ты ради кого-то или кто-то ради тебя пожертвовал чем-то бесконечно важным. И тогда ты понимаешь, что это, наверное, друг. Но такого просто со мной не было никогда, таких проверок потрясающих — война, трагедия, кошмар какой-нибудь, и вдруг кто-то ценой каких-то потерь своих меня спас, или я кого-то спас.

Я думаю только такой вещью можно проверить такой масштаб, как дружба. А люди, с которыми мне интересно разговаривать, общаться, такие люди, конечно, есть. Но слово друг, так же, как слово любовь, слова красивые, большие, а что за ним стоит? Большой вопрос. Не всегда могу ответить или никогда не могу ответить. 

Регина Крутоус: Что вам необходимо для полноценного отдыха? Что вы делаете, когда не работаете? Может, хобби какое-то есть?

Владимир Лемешонок: Когда я не работаю, я скучаю. Дело в том, что я не умею отдыхать, абсолютно мне это неинтересно, скучно. Мне, безусловно, надо работать. Отпуск для меня — это испытание, и меня никуда не тянет. Когда думаю, что надо куда-то ехать, а это значит, я сначала должен собрать чемодан, потом ехать в аэропорт, потом на самолёт, потом разбирать чемодан в какой-то гостинице, а потом вдруг бум! — и уже обратно, потому что всё пролетело. И на кой чёрт всё это? И это очень плохо, конечно, я это понимаю. Я бесконечно уважаю людей, которые любят путешествовать, которые понимают в этом вкус, которые умеют по-настоящему переключаться на что-то интересное. Отдых — это не лежание пузом кверху, а настоящий отдых — это переключиться на что-то интересное. К сожалению, по-моему, я всерьёз этим обделён. Моя личность как-то в этом смысле несколько ущербна. Не умею, и не тянет.

Регина Крутоус: Этот переключатель поломался когда-то?

Владимир Лемешонок: Наверное, он никогда не работал.

Регина Крутоус: Тогда откуда вы черпаете энергию, вдохновение?

Владимир Лемешонок: Это вообще неизвестно. Вдохновение — это такая вещь, которую я бесконечно ценю. Может быть, которую ценю больше всего, и вообще единственное, что я ценю в профессии. Потому что мне кажется, что такими вещами, как профессионализм и ремесло, и мастерство мне не дано было овладеть.

Я всю жизнь ловил солнечного зайчика, я всю жизнь ждал вдохновения, искал его, пробивался к нему, и только в моменты вдохновения чувствовал себя актёром. Когда не приходит вдохновение, мне кажется, что я абсолютно беспомощен.

Регина Крутоус: На сцене всегда вдохновение приходит?

Владимир Лемешонок: Нет, далеко не всегда. Поэтому наша работа не только радости, но и мучение именно потому, что вдохновение далеко не всегда приходит. И когда оно не приходит, ты как лошадь тащишь воз в гору. Это и тяжко, и стыдно, и я ненавижу себя иногда, но бросить не могу, потому что жду, а вдруг в следующий момент придёт вдохновение. И вдруг окажется, что не в гору, а под гору, и что воз не тяжёлый, и что ты не старая кляча, а молодой конь. Ради этого мгновения всё это нужно.

Регина Крутоус: Искусственно вдохновение не получается приманить?

Владимир Лемешонок: Никогда не получалось, хотя я занимаюсь всю жизнь именно этим: пытаюсь найти к этому путь. Я думаю, это бесплодное занятие, но само занятие это и есть моя жизнь. Я ищу, как попасть на эту территорию, но, к сожалению, на неё искусственным путём никак не попадёшь.

Регина Крутоус: Есть в Новосибирске такое место, где вы любите бывать, кроме театра?

Владимир Лемешонок: В филармонии люблю бывать, слушать какую-нибудь музыку, репинский фестиваль, ходить слушать великих современных музыкантов. Слава Богу, Репин устраивает эти фестивали, и там можно услышать выдающихся музыкантов.

wxsD0aHFNW8888888.jpg
Фото: Павел Комаров, nsknews.info

БЛИЦ-ОПРОС:

— Верите ли вы в судьбу?

— Да.

— Какова роль случая в вашей жизни?

— Значительная.

Опишите себя в двух словах?

— Живу надеждой.

От чего зависит ваше настроение?

— От чего угодно: от пейзажа за окном, от спектакля, но, конечно, в основном от спектакля, от последнего сыгранного спектакля.

На что вам не хватает смелости?

На многое. Смелость — это такая вещь, которой мне просто трагически не хватает на каждом шагу: и в профессии, и в жизни. Может быть, это главная моя проблема — я несмелый человек.

Когда появляются силы двигаться дальше?

— Они не появляются, просто каким-то образом оказывается, что они ещё есть, и ты двигаешься. Когда они закончатся, тогда это будет ясно.

Надо ли принимать подарки судьбы?

— Конечно. А разве есть варианты? Если судьба дарит, то от такого подарка не отвертишься.

— Простительно ли тщеславие?

— Может, оно и непростительно, но оно неизбежно.

— Каждый человек в какой-то период своей жизни задумывается, для чего он пришёл в этот мир. В чём вы видите смысл своей жизни?

— На самом деле я всю сознательную жизнь его ищу, пока не нашёл. Весь смысл — в поисках смысла.

— Три главных качества, которыми, на ваш взгляд, должен обладать герой нашего времени?

— Наверное, дерзостью, интеллектом и талантом.

Главные новости из жизни нашего города — подписывайтесь на нашу группу в Одноклассниках.

Что происходит

В голосовании за зелёные зоны Новосибирска сменился лидер

В Новосибирске появились аллея Шукшина и территория «Старая башня»

Всем ребятам пример: «Героев с нашего двора!» наградили в Новосибирске

Строительный городок вырастет у Димитровского моста в Новосибирске

В парке «Арена» оборудуют спуск к реке и добавят спортивных площадок

В ХК «Сибирь» назвали имя нового главного тренера

Силовики прервали подпольный покерный турнир на Богдашке

Щётки вместо плуга: ДЭУ переодевают технику к весне в Новосибирске

Какие ремонтные работы запланированы в апреле на Октябрьском мосту

Самый старый долгострой Новосибирска сдали в эксплуатацию

Наставников для трудных подростков ищут среди жителей Новосибирска

Показать ещё